Готовилось на конкурс на 9 мая...

Погребальные костры

Мы победили. Но разве есть в войне победители?
Погребальные костры не греют.
Что это на наших щеках? Солёные капли под названием «слёзы». Кто знает, что это: плач души или просто вода из-за жара бьющего в глаза? Нам казалось, что мы разучились плакать и смеяться, ощущать эмоции. Может, это просто привычка? Но здесь сложно не рыдать, глядя как  сгорают бездушные тела. И не страшно оказаться на их месте, в душе даже есть подобие зависти: для них уже всё кончилось. Но мы не хотим умирать. А теперь провожаем врагов и друзей в последний путь. Их жизни – плата за наши. Прямо. Жестко. Но правдиво…
Я не верю в рай или ад. На войне нет места таким вещам. Сложно принять, что Бог – наш создатель, отец – бросает своих детей в самое пекло, даря ад при жизни. Мы не заслужили, никто не заслужил. Но всё равно хочется, что бы люди, прежде стоявшие и боровшиеся плечом к плечу с нами, обрели покой и просто были счастливы. Хочется верить, что и мы после смерти вновь обретём те годы, которые потеряли здесь. На войне каждый час – как месяц, каждый день – как год. И нет уже сил даже на то, что бы чувствовать усталость, но осталось почти безумное желание жить. Мы не верим в Бога, но упрямо молимся, глотая слёзы. Или просто капли?...
Мы убивали, нас убивали. И это не было неправильным. На войне нет убийц, жизни ничего не значат. Забирай чужие души или умри. Жаль только, что каждая из них – зарубка на сердце. И после битвы тяжесть ответственности наваливается со всей силы. Тогда мы – каждый из нас – рыдает, роет землю и воет на луну, в бессилии... Мы не убивали, мы защищали. Не себя, не окружающих, а честь. Свободу. Веру. Всё, что объединяет нас, всё, что ещё имеет свою цену. А теперь мы прощаемся.
Огни видны на много километров вокруг. Здесь горят и наши, и чужие. Так близко, но эта ночь – перемирие. А завтра бой продолжится. И будет боль, и кровь, и пыль, и смерть, смерть… И что-то красное будет заливать глаза, и кто-то рядом будет кричать нашими голосами, и слипнуться волосы, хлестая по лицу, плечам. И руку будет оттягивать оружие, но мы не будем чувствовать рваные раны, не будут ныть растянутые мышцы. Не время, не место ценить своё тело… И во рту будет вкус металла и крови, и выжженная земля будет усыпана телами, словно цветами. Но это будет завтра.
Погребальные костры не греют.
Пламя стремится ввысь, в небо, разбрасывая свои огненные язычки во все стороны, жаля маленькими искорками стоящих рядом. Но вокруг костра – темнота. Пустая, словно наши души, без огонька надежды. И я подползаю ближе, чувствуя, как жар сушит кожу. Тепло это не приятное замёрзшему путнику, но тепло убивающее, уничтожающее всё на своём пути. Ещё сегодня мы жгли наших врагов таким же огнём, теперь же я сижу совсем рядом. В руках – бумага и ручка. Кажется, я уже разучилась писать. Эти ладони помнят каждый миллиметр оружия, но с удивлением сжимают безобидный предмет. А на листе тем временем появляются простые стихи, пронизанные болью, пропитанные усталостью и тоской:

«Дрожит, ревёт клинок… Безумье!
Зачем мы здесь? Зачем эта война?
Свистят, летя, обманчивые пули,
И не покажут страх холодные глаза.

Текут ручьи, стремятся реки крови.
Нет будущего, нет пути назад.
И в пустоте уже нет даже боли.
Нет сил, но надо всё равно стоять.

Закат и ночь. Когда наступит утро?
Когда будет закончен этот ад?
От крови, смерти никому уже не жутко.
Ты молишь небо выжить невпопад.

Гремят и сотрясают землю взрывы.
Бездушный прислонился к тебе друг.
Не будет победивших в этой битве.
Нас всех осудит только Божий суд.»

Когда-то у всех нас были свои таланты: рисовать, писать стихи, петь. Но война нас сблизила, стёрла все границы, сделала нас равными. Кто знает, кем стали бы мы, сложись всё иначе? Быть может, перед нами горят тела возможных гениев? Мы не знаем.
А сейчас мы дышим пеплом и прахом наших друзей, перестаём что-либо ощущать, чувствуем усталость и , плача, смотрим в небо, закрытое дымом. И знаем: завтра мы тоже будем гореть, завтра улетим в небо, завтра уже не будет войны. Завтра охватят и нас погребальные костры.
Но мы не умрём. Мы будем жить в памяти тех, за кого отдали души, вместо кого встали под удар. И когда-нибудь они принесут в города и села весть: мы победили! Война закончилась! Мы не отступили! И люди будут плакать, не зная, что это радость или горе? Вскоре исчезнет счастье с лиц людей, когда поймут, скольких потеряли, и целые семьи будут оплакивать нам, и будущие поколения будут с ужасом представлять то, как мы жили и умирали. Наши имена будут на стенах почёта, но это не важно. Мы сами ступили на этот путь, не свернули, не развернулись и не ушли. Это наш выбор. Мы умрём, а на наши места станут живые. Мы умрём, но с гордо поднятой головой. Мы умрём, но останемся живы…

И ещё...

Песнь сатаны
Ты помнишь то время, когда село солнце,
Как нежно алел горизонт?
Ты помнишь те звёзды, далёкие звёзды,
Что манят, крадут крепкий сон?
Ты помнишь те ночи и тёмное небо,
Как волки выли в лесу?
Ты помнишь, как было всё вокруг тёмно,
Когда скрыли тучи луну?
Ты раб, ты изгнанник, ты Божье отродье,
Ты лишь человек, посмотри!
Тебе никогда не стать вровень с природой,
Признайся себе и гори!
Гори моим пламенем, грешник покорный,
Гори и томись от любви!
Любви к светлым ангелам, Богу, природе,
Люби и от боли кричи!
Взгляни, человек, на безбрежное море,
Как мощна его сини гладь.
Не стоит тревожить мирные воды,
Не стоит раздумьям мешать.
Иначе поднимутся тёмные волны,
Белою пеной сверкнув,
Простым кораблям подарят невзгоды,
Прах к праху вскоре вернув.
Смотри, о убогий, ты всё ещё молишь,
Ты хочешь Судьбы чужой?
Но разве мой адский, прекрасный огонь
Ещё не владеет тобой?
Почувствуй же ветер, холодный, спокойный,
Он душеньке шепчет: «Лети!»
Он тело твоё наполняет свободой,
Он – мысли, он – сны, он – мечты!
Прелестно, не правда? Присмотримся ближе
Как в гневе он сносит леса,
Как вихрем поднялся до самого неба,
Как носит и рвёт облака!
Да как же ты смеешь, раб Божий,
С архангелом спорить? Молчи!
Да как же ты можешь мне и не верить?
Тогда, милый друг, подожди.
Ты вспомнил прекрасную матушку-землю,
Что кормит нас, дарит цветы.
Ты вспомни, как чудно в тени деревьев
Вздремнуть, когда жарко в пути.
А сколько, подумай, людей и животных
Храниться, гниёт внутри.
И сколько погибло, и сколько болело,
Коль земля не давала еды.
Ты мне надоел, человек, ты глуп и нелепен,
Ты жаден и алчен внутри.
Рядом я – дьявол!- так чист и светел,
Век в пламени адском гори!
Огонь столь прекрасен, чудесен и ярок.
Огонь – это свет, это ярость и страсть.
Порой он опасен, порою столь жарок,
Что кровью кипящей насытишься всласть.
Огонь – как цветочек, прекрасен и прост,
Касайся листочков, ласкай.
Жар – словно шипы красных роз,
Руками, мой раб, не хватай.
Теперь ты доволен, теперь то ты понял?
Пора уж отправиться в ад!
То путь, что всю жизнь мы упорно проходим,
И нет вам дороги назад!
Ведь я – сатана, Иуда, я – дьявол!
Мне дали так много имён!
Коварный я змий, и чертяга, архангел!
Всё это пустой только звон!
Но разве названья играют здесь роли?
Я лишь проводник в Тёмный Рай!
Я  вестник ночи, я жнец смерти, боли!
Людей я толкаю на край!
Кричите, горите все адским вы пламенем!
Вы – Божье отродье, рабы!
Горите и плачьте, молите пощады!
Горите, как крылья мои!

Hoodoo
у меня самой редко выходят действительно стоящие...

Ну, входить-то хорошо, но важно, что бы и выходило...[взломанный сайт]